Караякуповская культура

Караякуповская культура - археологическая культура железного века на Южном Урале. Исследователями караякуповская культура совместно с кушнаренковской археологической культурой сопоставляется с уграми, предками венгров^[1] или с протобашкирами.

Одновременно с населением турбаслинской культуры и бахмутинцами на Южном Урале в VII-VIII вв. жила большая группа, по-видимому, кочевых племён, оставившая после себя курганные могильники и поселения со своеобразной керамикой так называемых кушнаренковского и караякуповского типов. Эти памятники ещё мало изучены, и в их интерпретации много спорного. Одними исследователями комплексы с указанными двумя типами сосудов противопоставлялись друг другу и выделялись в самостоятельные типы памятников и даже в культуры^[2]. Другие памятники с кушнаренковской керамикой считались разновидностью турбаслинской культуры^[3]. Новые материалы свидетельствуют, что между памятниками с обоими типами керамики существует тесное культурное единство и на этом основании их следует, с некоторыми оговорками, объединить в особую культуру, названную караякуповской — по первому полно изученному городищу^[4].

Носители караякуповской культуры, как и турбаслинцы, появляются в Западном Приуралье внезапно где-то на рубеже VII-VIII вв. Их ранние памятники представлены единичными курганами (Ново-Биккино, Булгар) или малочисленными группами (II Красногор, Сынташево). К их числу относится Манякский могильник, где раскопано около 40 погребений без каких-либо следов насыпи. Поскольку территория данного памятника много лет распахивается, а могилы расположены на значительном удалении друг от друга, можно предполагать, что над манякскими могилами в своё время тоже имелись невысокие земляные насыпи.

Ранние караякуповские памятники найдены преимущественно в лесостепной части Приуралья, но они известны в горно-лесной части Южного Урала и на его восточных склонах, примером чего может служить самая ранняя группа лагеревских курганов. Небольшие размеры могильников, вероятно, объясняются подвижным образом жизни населения, связанным с кочевым и полукочевым хозяйством. Отдельные погребения с кушнаренковской керамикой выявлены в памятниках как турбаслинской^[5], так и бахмутинской^[6] культур. Почти во всех турбаслинских и многих бахмутинских поселениях (II Новотурбаслинское, Калмашевское, Бирское и др.) в большом количестве найдены фрагменты сосудов кушнаренковского и караякуповского типов^[7]. Доказывая синхронность памятников трёх культур, последнее обстоятельство показывает, что караякуповские племена фактически занимали весь Южный Урал, т.е. территория их расселения покрывала районы распространения одновременных турбаслинской и бахмутинской культур. Отсюда можно предположить, что караякуповцам принадлежала важная роль в этнической истории края в VII-VIII вв.

Определение возраста памятников облегчается тем, что многие находимые в них предметы имеют хорошо датированные аналогии и в условиях Южного Урала могут служить критерием для выделения комплексов конца VII-VIII вв.^[8]. Таковы остатки геральдических поясных наборов, редкие экземпляры стремян — самые ранние на Южном Урале, подвески в виде фигур уточек, двуглавых коней, трубочек, колокольчиков, круглые подвески с ушками на длинных отростках, серьги-подвески и ряд других. Оружие представлено длинным двулезвийным мечом, вложенным в ножны с Р-образными петлями, наконечниками стрел типа срезень, треугольными в сечении бронебойными и с упором в основании черешка, а также полным набором костяных накладок от сложного лука. Наиболее целостным памятником, где все эти предметы найдены вместе, является Манякский могильник, который датируется временем около VIII в. Это принципиально не противоречит мнению А.К. Амброза и В.Б. Ковалевской, отнесших его к концу VII — первой половине VIII в^[9].

Как уже отмечалось, керамика караякуповской культуры состоит из сосудов кушнаренковской и караякуповской групп. В свою очередь, последние по деталям подразделяются на несколько типов. Объединяющими признаками кушнаренковской группы выступают: тонкостенность (3-4 мм), высокое прямое горло, округлое тулово с плоским или округлым дном и богатый орнамент из врезных горизонтальных поясков, чередующихся с отпечатками коротких насечек или овального зубчатого штампа. Таким же орнаментом украшалось плоское дно. У сосудов караякуповской группы общими выступают: невысокое горло, округлое тулово и орнамент, состоящий из выпуклых полугорошнн («жемчужин»), ямок, коротких насечек в виде елочек и взаимопересекающихся линий и т.п. Многие элементы орнамента караякуповских сосудов повторяются на кушнаренковских и наоборот. Если учесть, что в памятниках (Маняк и др.) есть группа сосудов, которые занимают промежуточное положение между крайними типами обеих групп, то родственность и типологическая их близость очевидна.

Захоронения производились в неглубоких могилах простой формы, а над ними насыпались невысокие земляные курганы. Изредка в насыпях курганов находятся остатки захоронений головы (вместе со шкурой) лошади. Иногда встречаются тайники, куда помещалось оружие (лук, стрелы) и конская сбруя (седло, удила). В Новобиккинском кургане они лежали в особой яме рядом с могилой, в погребении 1 Манякского могильника тайник был устроен на 20 см глубже дна могилы и в нём нетронутым сохранился меч с полным набором поясного ремня из серебряных накладок.

Исследователи считают, что носители кушнаренковской и караякуповской керамики пришли на Южный Урал из районов Южной Сибири^[10], где сейчас выявлена группа памятников с похожим материалом.

Эпоха VI-VIII вв. в истории населения Южного Урала знаменуется важными достижениями в области хозяйства. Появление жерновов на смену маленьким зернотёркам связано с увеличением продуктивности земледелия, что, видимо, обусловливалось повсеместным внедрением в нём орудия пахоты с железным наральником. Хотя в Башкирии археологических доказательств последнему нет, но в более северных районах оно было в широком хождении у именьковских^[11] и азелинских племён^[12]. Появляются железные серпы, во множестве обнаруженные в бахмутинских могильниках, в межземляночном пространстве на поселениях стали сооружаться специальные ямы — зернохранилища. На Юмакаевском и ряде других городищ они конусовидно расширялись ко дну (рис. 15, 5). Стенки ямы, обнаруженной на поселении Новотурбаслинское II, были обложены досками, и на их обугленной в результате пожара поверхности сохранились остатки зёрен полбы.

Можно полагать, что развитию скотоводства в Южном Приуралье немало способствовали кочевые и полукочевые традиции основных этнических групп Южного Урала VI-VIII вв., своим происхождением тесно связанных с южными степями. Но в горно-лесных и лесостепных районах края скотоводство могло развиваться только как пастушеское и полукочевое.

В VII-VIII вв. в социальной жизни населения на Южном Урале отчетливо выявляются элементы общественного неравенства, чему в немалой степени должен был способствовать приход ведущих этнических групп из южных степей, где существовали такие раннеклассовые политические образования, как Тюркский и Хазарский каганаты.

Яркое свидетельство выделения знати — богатое погребение из Уфы с многочисленными золотыми украшениями большой ценности^[13]. Однако основная масса населения ещё сохраняла свою свободу и, вероятно, вес в общественной жизни, так как рядовые члены общества погребены с разнообразными украшениями, бытовыми вещами и часто с оружием.

Источник для публикации: Мажитов Н.А. Южный Урал в VI-VIII вв.//Степи Евразии в эпоху Средневековья. Серия: Археология СССР. М.: 1981. С. 23-28.

 Библиография

1. ↑ Иванов В.А. Путями степных кочевий. Уфа, Башкнижиздат, 1984, С. 38-58.
2. ↑ Васюткин С.М. Некоторые спорные вопросы археологии Башкирии. СА, №1, 1968, с. 69-71; Археологическая карта Башкирии. М., 1976, с. 31, 32.
3. ↑ Мажитов Н.А. Новые материалы о ранней истории башкир. Уфа, АЭБ, Т.2, 1964б, с. 104-108; 1968, с. 69, 70.
4. ↑ Матвеева Г.И., 1968а, 1975; Мажитов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. Москва, 1977, с. 60-74.
5. ↑ Мажитов Н.А. Курганный могильник в деревне Ново-Турбаслы//Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959, с. 125, рис. 3; Матвеева Г.И., 1968б, рис. 19.
6. ↑ Мажитов Н.А. Бахмутинская культура. М., 1968, табл. 26.
7. ↑ Мажитов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. Москва, 1977, с. 63, 73, 74, табл. XXI, XXII.
8. ↑ Мажитов Н.А. Южный Урал в VII-XIV вв. Москва, 1977, с. 17, 19.
9. ↑ Ковалевская В.Б., Краснов Ю.А. Рецензия на книгу Эрдели//СА, №2, 1973, с. 287; Амброз А.К. Рецензия на книгу Эрдели//СА, №2, 1973б, с. 297.
10. ↑ Матвеева Г.И. Памятники караякуповского типа в Приуралье//Из истории Среднего Поволжья и Приуралья. Куйбышев, вып.5, 1975, с. 19; Генинг В.Ф., 1972, с. 270-272.
11. ↑ Старостин П.Н. Памятники именьковской культуры//САИ, вып. Д1-32, 1967, с. 21, 26, табл. 13, 13, 15.
12. ↑ Генинг В.Ф. Азелинская культура III-V вв//Вопросы археологии Урала. Ижевск, вып.5, 1963, с. 26, 27, табл. XXIV, 5.
13. ↑ Ахмеров Р. Б. Уфимские погребения VI-VIII вв. н.э. и их место в древней истории Башкирии//Древности Башкирии. М., 1951, с. 126-131.